Теория борьбы с кризисом

Судя по комментариям в российских и зарубежных СМИ, многие наблюдатели разочарованы итогами XIII Петербургского международного экономического форума. Не потому, конечно, что форум собрал не более 3,5 тысяч делегатов – в отличие, например, от прошлого года, когда в его работе приняли участие 8 тысяч человек. И не потому, что количество новых заключенных между компаниями бизнес-сделок, судя по всему, было весьма скромным (глава Минэкономразвития Эльвира Набиуллина даже не стала уточнять эту цифру, просто сказала – "на несколько миллиардов долларов"). А потому, что на форуме не было сделано никаких радикальных заявлений, которые можно было бы долго обсуждать и оспаривать, и разговор о том, как сообща противодействовать глобальному кризису, каким должен быть посткризисный мировой порядок, и какое место в нем должна занимать Россия, получился, как в Давосе – слишком отвлеченным, теоретическим.

Возможно, свою роль тут сыграло то обстоятельство, что помимо известных иностранных и отечественных бизнесменов, которые являются постоянными участниками питерского форума, на это мероприятие нынче приехали мыслители мирового масштаба, среди которых нобелевские лауреаты по экономике Роберт Манделл и Пол Кругман, профессор экономики Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини, точно предсказавший глобальный экономический кризис еще в 2007 году. Благодаря их присутствию питерский форум превратился в дискуссионную площадку глобального масштаба, однако никаких новых идей он на гора не выдал. Уважаемые ученые в очередной раз констатировали, что мир находится в самой "чаще кризиса, который никак не может преодолеть": рецессия продолжится, как минимум, еще девять месяцев, а финансовые дисбалансы продлятся два года. И вообще перспектива просматривается довольно нерадостная – после некоторого облегчения всем странам следует ждать второй волны кризиса, то есть, как сказал профессор Рубини, "кризис развивается по схеме W".

Об этом же говорил, открывая форум, и президент России Дмитрий Медведев: "мы находимся на пике глобального кризиса, в середине самой глубокой за многие десятилетия рецессии", но "финансовый кризис – растение многолетнее и очень живучее". Единственное, что, по его мнению, может внушать сегодня оптимизм, это решимость всего мирового сообщества противостоять кризису. Медведев даже сравнил эту всеобщую решимость и сплоченность с отражением агрессии против общего врага в период Второй мировой войны. (Правда, во время войны враг определен и понятен, а тут даже трудно сказать, с чем конкретно и какими методами нужно бороться). По словам российского президента, нынешний кризис (а если продолжать метафору, то победа над кризисом) несомненно, приведет к переформатированию мира – сменятся лидеры экономического развития, модели поведения в экономической сфере, модели функционирования самих экономических рынков. И тогда уже новые системы будут доказывать свою эффективность.

Говоря о своих рецептах борьбы с общемировым злом, Медведев еще раз повторил то, о чем он сказал еще в прошлом году, когда резко критиковал ситуацию, сложившуюся в американской экономике, – новый кризис неизбежен, если не реформировать мировую финансовую систему. Помимо всех уже бушующих в финансовом мире штормов, надвигается новое цунами – из-за огромного дефицита бюджета США все более явной становится угроза девальвации доллара. Тогда никому мало не покажется, ведь на долларе сегодня держится, по сути, вся мировая экономика. В связи с этим Медведев опять поднял вопрос о повышении роли региональных валют (в частности, российского рубля) в торговых расчетах с рядом стран и о создании новой резервной валюты, которая может смягчить удар по мировой экономике от падения доллара.

Обсуждая эту тему, участники форума согласились с российским президентом: процесс регионализации международной финансовой системы уже идет, и очень активно, но и возразили ему: ни одна из национальных валют не может составить конкуренцию американскому доллару. Даже китайскому юаню, который может в первую очередь претендовать на эту роль, понадобится, по самым оптимистичным прогнозам, как минимум, десять лет, чтобы стать мировой резервной валютой. Но это произойдет только после того, как юань станет конвертируемым. Что же касается российского рубля, то ему для достижения статуса не мировой, но региональной валюты нужно много лет быть стабильным, чтобы на пространстве СНГ и ШОС его могли спокойно использовать как основное платежное средство.

Хотя вопросы мировой экономики на форуме были фактически выставлены на первый план (ведь Россия – часть глобальной экономической системы, причем, очень от нее зависящая, как выяснилось в результате кризиса), немало внимания было уделено и сугубо российским проблемам. И тут, вопреки разочарованным комментариям наблюдателей о форуме, можно было услышать немало интересного и неожиданного. В частности, прозвучала идея в ближайшее два года отправить рубль в "свободное плавание". Об этом заявил первый зампред Центробанка Алексей Улюкаев. Однако первый вице-премьер Игорь Шувалов отреагировал на эти слова банковского чиновника довольно сдержанно: "никаких решений ЦБ в отношении вектора денежной политики на 2010 год пока не принято". В том же духе высказался и министр финансов Кудрин: свободный курс рубля возможен, но время его введения еще не известно. Тем не менее, если такое заявление сделано и оно комментируется, но не опровергается, значит, правительство действительно хочет, наконец, отказаться от поддержки национальной валюты, что, по идее, поможет Центробанку более эффективно бороться с инфляцией. Ведь, по словам президента Дмитрия Медведева именно инфляция остается главной проблемой для России, и именно задача ее снижения остается ключевой для нашей экономики.

Довольно любопытным на форуме выглядело и признание о том, что Минэкономразвития пока не знает, во сколько обойдется бюджету антикризисная программа правительства на 2010 год. По словам Эльвиры Набиуллиной, пакет антикризисных мер пока еще не сформирован, известны лишь цели, которых правительство хотело бы достичь – развить малый бизнес, модернизировать экономику и сделать ее более независимой от сырьевого сектора. Как заметил глава МДМ-банка Олег Вьюгин, "у нас, в отличие от США, нет четкого плана действий на перспективу: антикризисная политика нашего правительства носит скорее адаптивный характер – мы реагируем на ситуацию, не пытаясь ей управлять". Впрочем, эксперты не исключают, что пассивность исполнительной власти связана с оптимистичными ожиданиями – некоторые правительственные чиновники видят российскую экономику уже у самого дна и считают, что ее оживление наступит в конце нынешнего – начале следующего года.

Вопрос о том, насколько после кризиса Россия останется сырьевой державой тоже очень занимал участников форума. Если раньше считалось, что энергоносители – великое благо для нашей страны, то теперь едва ли не все говорят о том, что это если и не великое зло, то достаточно серьезный тормоз для ее развития. Пресловутая цена на нефть то дарит России "тучные годы", то заставляет ее всерьез задумываться о необходимости фундаментальных реформ, от которых прежде отказались. Что же теперь? И какую цену за баррель можно считать справедливой? Это определяли на питерском форуме с помощью голосования, в котором принял участие и сам президент (потом он признался, что, как глава государства, понимал, что для будущего России лучше низкая цена на нефть, а для ее настоящего – высокая, и голосовал за среднюю, но "повышенную").

По мнению главного российского "сырьевика" Игоря Сечина, было бы хорошо, если бы цена на нефть вернулась к 100 долларам за баррель – тогда и кризис можно было бы пережить без потрясений, и реформы провести безболезненно. Однако первый вице-премьер Игорь Шувалов с ним не согласен: высокие цены на нефть расслабляют российскую элиту и отвлекают от инновационных реформ. По словам Шувалова, резкое снижение цен на энергоносители заставило власть думать о том, чтобы поменять модель экономики. И это был настоящий вызов, который был принят. Но не менее опасным вызовом может стать и высокая цена на нефть: видимо, это даже более трудное испытание – не отказаться от модернизационных реформ, когда по трубе текут доллары. Собственно, эти два взгляда на российскую экономику – сырьевой и инновационный – и составляют суть всех наших проблем и дебатов. И питерский форум в этом смысле не стал исключением: мы готовы изменить мир, но пока не готовы изменить свою страну.