В истории каждого общества бывает момент, когда чаша терпения переполняется. Для североамериканских колонистов последней каплей стали пошлины на чай, для французов - парики Марии-Антуанетты. Если хотите узнать «точку кипения» для русского, попробуйте, выходя из такси, с силой захлопнуть дверь. Даже если это будут дребезжащие старенькие «Жигули», лицо водителя исказит такая гримаса страдания, что вам захочется сначала рассыпаться в извинениях, а потом поскорее сбежать с места происшествия. Русские души не чают в своих машинах.
В советские времена люди настолько берегли своих «железных коней», что с октября по апрель, когда дороги посыпали солью, ставили машины на прикол. Приехав домой, автомобилисты забирали с собой «дворники», запасные колеса и боковые зеркала, а некоторые - особо бдительные - как говорят, в качестве профилактики от угонщиков оставляли на водительском сидении доску, утыканную гвоздями.
Россиянин и сегодня готов безропотно сносить голод и репрессии, но упаси вас бог встать между ним и его автомобилем! И Кремль, судя по всему, это понимает. 17 ноября из-за протестов возмущенных автовладельцев президент Дмитрий Медведев лично заблокировал принятие закона о двукратном повышении транспортного налога - это стало явным унижением для правящей партии «Единая Россия», чья парламентская фракция несколькими днями ранее единогласно поддержала законопроект. В российской политике повеяло новым ветром - ветром требований граждан.
«Когда автомобилисты выходят на митинг, они не выдвигают политических лозунгов, - рассказывает Крили Форманчук - 26-летний адвокат из Екатеринбурга, возглавивший в городе кампанию против коррупции в рядах ГАИ. - У нас нет идеологической платформы. Это восстание возмущенных людей - возмущенных не какими-то политическими событиями, и даже не задержками зарплаты, а тем, что у нас отнимают святое: наши машины».
Он по собственному опыту знает, что российские автовладельцы готовы бороться за свои интересы. Несколько лет назад Форманчук отказался давать гаишникам взятки, и в каждом случае вымогательства подавал официальную жалобу. В 2007 г., когда он отправился в отделение милиции регистрировать свою машину, стражи порядка избили его настолько жестоко, что Форманчук был госпитализирован с черепно-мозговой травмой. А дальше произошло нечто необычное: автомобилисты устроили в Москве, Петербурге и Екатеринбурге демонстрации протеста. Акции приобрели такой масштаб, что о них сообщили даже по контролируемому государством телевидению: репортер назвал произошедшее с Форманчуком «возмутительным».
В 2005 г. бурю негодования вызвал еще один случай: в машину 36-летнего железнодорожника Олега Щербинского врезался автомобиль губернатора Алтайского края - чиновник пытался обогнать его на большой скорости, когда тот выполнял левый поворот. В результате аварии губернатор погиб, а Щербинского приговорили к четырем годам исправительно-трудовой колонии за то, что он не уступил дорогу главе региона. Этот приговор спровоцировал мощное движение протеста: по всей России автомобилисты прикрепляли к машинам белые ленточки в знак солидарности с Щербинским. Волна возмущения была настолько сильна, что «Единая Россия» изменила свое отношение к случившемуся и осудила вынесенный судом вердикт. После подачи апелляции Щербинский вышел на свободу, проведя в тюрьме 48 дней.
Возможно, как считает один российский обозреватель, в развитии российского гражданского общества автовладельцы играют ту роль, что обычно отводится предпринимателям и малому бизнесу. Юрий Гладыш, работающий в оппозиционном интернет-издании kasparov.ru, полагает, что «армия автолюбителей» обладает достаточной силой и сплоченностью, чтобы ее действия вызывали тревогу у властей. «За автомобиль русский запросто перегрызет глотку ближнему, - отметил он в недавнем комментарии на сайте. - Я знаю немало "лавочников", которые в душе готовы в случае, если государство отнимет у них бизнес, вернуться к наемной службе в конторе, согласно полученному когда-то советскому диплому. Но не знаю ни одного автомобилиста, который бы молча согласился с ущемлением своих прав».
Не все, однако, согласны с тем, что отказ от увеличения транспортного налога вызван демократическим движением «снизу». Хотя организации автолюбителей проводили акции протеста, в том числе пятиминутный «гудок гнева», в столице они прошли почти незамеченными. Некоторые кремлеведы расценили действия президента как чисто политический ход, говорящий о том, что Медведев готов бросить вызов влиянию премьер-министра Владимира Путина и «Единой России», которую он возглавляет. Другие сочли, что Медведева и Путина обеспокоило возможное негативное влияние повышения налога на их рейтинги - после того, как в октябре они ненадолго, но резко снизились в связи с критикой результатов местных выборов, эта тема приобрела весьма «чувствительный» характер.
Впрочем, если Кремль действительно «испугался» разгневанных автомобилистов, это ни в коей мере нельзя считать беспрецедентным событием. В декабре прошлого года тысячи автолюбителей и владельцев автосалонов на Дальнем Востоке вышли на улицы в знак протеста против повышения пошлин на иномарки - этот произошло на фоне опасений, что экономический кризис может спровоцировать социальное брожение по всей стране. У чиновников в Москве эта акция вызвала такую нервозность, что, не полагаясь на местную полицию, они самолетами доставили во Владивосток омоновцев из столицы, чтобы те разогнали митинг.
Одна из причин, по которым движение автовладельцев может вызывать беспокойство у властей, связана с тем, что речь идет в основном о молодых людях. Пенсионеры, к примеру, регулярно проводят демонстрации, протестуя против нищенских пособий. Однако эти акции выглядят неким анахронизмом: потрепанные пальто и дешевые синтетические костюмы участников, лозунги семидесятилетней давности, выкрикиваемые в старенький мегафон. Автомобильному «лобби», однако, идеологического ярлыка не приклеишь. Кроме того, его ряды постоянно множатся: по оценкам экспертов, сегодня в собственности у россиян находится 34,6 миллионов машин - втрое-вчетверо больше, чем в 1991 г., когда рухнул коммунистический режим.
Юрий Гейко, освещающий «автомобильную» тематику в оппозиционной «Новой газете», вспоминает, каким потрясением для него стал многотысячный митинг солидарности с Шербинским. Он сам участвовал в подготовке этой акции, но лишь тогда, когда люди собрались, осознал, перед какой аудиторией ему придется выступать: «Больше всего меня поразило, что там не было бедняков. Это был типичный средний класс. Они вышли на улицы не потому, что у них не было денег на еду, а потому, что у них есть будущее».
