Дорога протеста

На нашем сайте развернулась борьба идей вокруг чрезвычайно острого вопроса "Что делать 11 октября?". Ведь далеко не все готовы называть то, что произойдет в этот день, выборами в Московскую городскую думу, например независимые политики, которых лишили возможности стать кандидатами в депутаты. Редакция Каспарова.Ru намерена предоставить широкий спектр ответов на этот вопрос, в том числе и через знакомство с кандидатами в Мосгордуму от разных оппозиционных партий. Сегодня мы беседуем с кандидатом от КПРФ, входящим в тройку лидеров, бизнесменом Вадимом Куминым.

— Вадим Валентинович, почему вы, после того как немало лет проработали в бизнесе, занялись политикой?

— Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Все общественные отношения выражаются через политику. У любого активного человека, если он хочет заявить о своем мнении, изложить свою позицию, дорога одна — в политику.

— А почему свой выбор вы остановили на КПРФ, которая позиционирует себя прежде всего как выразитель интересов пролетариев, то есть наемных рабочих?

— Этот шаг, возможно, кажущийся экстравагантным с точки зрения людей, связанных с бизнесом, обусловлен комплексом причин. Во-первых, все мои родственники были коммунистами. Во-вторых, значительная скрытая поддержка партии бизнесом существует. И когда я разговариваю со своими приятелями и они узнают, что я пошел по списку КПРФ, чаще всего реагируют так: "А у меня партбилет тоже сохранился..."

Связано это с тем, что бизнес устал слушать сказки про то, что у нас растет экономика, повышается уровень жизни, что нашим бизнесменам "приятнее всего жить на Руси". Жизнь показывает совершенно обратное. Мы испытываем внутренний разрыв из-за того, что с экранов мы видим одну картину, а реально себя ощущаем совсем по-другому. Это и есть главная причина, почему я участвую в выборах. Люди, которые занимаются реальным делом или поддерживают КПРФ или другие оппозиционные силы, думают протестно…

Если посмотреть на списки кандидатов, то мы увидим, что в первой тройке представителей бизнеса нет нигде, кроме КПРФ. Это тоже серьезная тенденция. Партия власти от бизнеса отказалась, несмотря на то, что именно благодаря крупному бизнесу она занимает такое положение. То, что мы видели в Пикалеве, говорит о том, что люди бизнеса стали не нужны власти, она сама командует бизнесом, он служит для достижения ее целей. Тем не менее в Москве более миллиона предпринимателей, этих людей надо слышать, надо с ними работать. В моем лице КПРФ сделало им шаг навстречу. Это не спонтанное, а осознанное решение. Эта инициатива горкома была поддержана на президиуме, хотя я не член КПРФ. Создан блок коммунистов и беспартийных. В нашей политической системе немного каналов для выражения своих мыслей, и КПРФ — один из них: и оппозиционный, и легитимный. Так что КПРФ и бизнес — вещи несовместимые только на первый взгляд.

— Дело в том, что власть — сама бизнес. Например, вице-премьер Игорь Сечин — глава совета директоров "Роснефти", Зубков — "Газпрома"… Вероятно, поэтому бизнесменов они рассматривают как конкурентов.

— Действительно, наши чиновники руководят бизнесом. Чиновничество диктует, кому жить, а кому умереть. Я думаю, это не совсем нормально. Власть и бизнес должны совместно предлагать решения. Но не как раньше, когда крупный бизнес диктовал власти, но и не как сейчас, когда государство что хочет, то и делает.

— У предпринимателей разные интересы. Серьезные противоречия существуют между сырьевым и высокотехнологичным бизнесом. Какой бизнес представляете вы?

— Я представляю второй тип. Я занимаюсь строительством электростанций, и это никак не связано с сырьем. Могу сказать, что противоречия очень сильные, и у нас делается упор на сырьевой бизнес. Вопрос технологий, то, что связано с развитием интеллекта, отходит на второй план.

— А как же статья Медведева, в которой был провозглашен приоритет инноваций?

— Вы знаете, слово "инновации" в моде не первый день. Восемь лет уже об этом только и говорят, но реально мы не видим подвижек. В части энергетической области, которая мне близка, видим даже обратный процесс. Та инвестиционная программа по введению новых фондов в электроэнергетике, о которой было заявлено, заморожена. Мы выбрали путь частной электроэнергетики, как в Америке, отказавшись от государственной, как в Китае. Все активы РАО ЕЭС были распроданы, как было сказано, с целью привлечения инвестиций. Однако распродать распродали, а инвестиции не привлекли. Никто из собственников не отвечает по своим обязательствам, кроме дисциплинированных иностранцев.

Контроля со стороны государства в этой жизненно важной отрасли в должной мере нет, а он должен быть. Так как соблюдение прав человека в современном обществе на получение тепла и электроэнергии зачастую расходится с интересами собственников, которым выгодно не производить тепло и энергию. Государство жестко должно вмешиваться в эти ситуации. А как? Когда все продавалось, то продавалось в спешке, де-факто без обязательств. Вводить новые обязательства? Это значит менять правила игры, которых не было, когда все продавалось. Сейчас образовался некий правовой вакуум, и неизвестно, куда пойдет ситуация.

— Как эти проблемы соотносятся в выборами в Московскую городскую думу?

— Что в стране, что в Москве — все одинаково. Проблема такая. Крупный бизнес живет вне правил или по правилам, установленным теми или иными лицами, а мелкий и средний бизнес в загоне, с ним никто не разговаривает. КПРФ будет в городской думе работать с мелким и средним бизнесом. Делать все, чтобы бизнес не трогали, потому что дополнительное вмешательство ему вредит. Мы предлагаем на три года установить мораторий на проверки, кроме санитарно-эпидемиологических, чтобы ни милиция, ни прокуратура бизнесменов не трогали. Три года — это реальный срок, чтобы дать возможность поднять дело, самому заработать и дать заработать другим... А кто своровал, то его можно посадить и через три года.

— Бизнес бизнесу рознь. Есть много посреднических контор, паразитирующих на предприятиях, реально производящих товары. Есть игорные заведения, эксплуатирующие слабости и пороки человека… Бизнес нуждается в оздоровлении. Вы так не считаете?

— Сто процентов правильно. У нас в основном либо сидят на сырье, либо перепродают импортные товары. Бизнес ориентируется на то, что выгодно. Если будет выгодно производить, то производить будут все. Нужна только государственная политика стимулирования производства. КПРФ предлагает решения. Трубы нефтяные и газовые должно взять в свои руки государство, чтобы частник на них не садился, так как самый простой вид бизнеса — качать ресурсы. Это наша принципиальная позиция. И стимулировать производственный средний и мелкий бизнес через тарифное регулирование и разумные протекционистские меры. Этим занимаются все страны, кроме России. У нас де-факто нет министерства промышленности, как нет и государственной промышленной политики.

— Россию, наоборот, упрекают в протекционизме, например, в отношении АвтоВАЗа...

— АвтоВАЗ — это пример неразумного протекционизма. В чем он выражен? Дали денег. И все. Зачем? Надо задуматься: почему отрасль находится в таком положении? В свое время, в 70-е годы, и ГАЗ и ВАЗ были построены на основе передовых технологий. Приобретен был полный технологический комплекс. С тех пор у нас ничего не изменилось, а заграница продвинулась далеко вперед. Что делать? Очевидно, что ради сохранения автомобильной отрасли надо доводить производство до современного уровня. Надежды на зарубежные фирмы мало, они открывают на территории России только сборочные цеха. Производство как было, так и остается отсталым. Деньги же, что дает государство, расходятся по карманам.

Если мы пройдем так по всем отраслям, то везде одни и те же проблемы. Например, сельхозпроизводителей поддерживает любая страна. У нас на сельское хозяйство выделяется менее одного процента из бюджета. В СССР было 20 процентов. Сейчас в США 20-25 процентов, в Европе на каждый произведенный евро бюджет доплачивает еще евро. У нас ничего не доплачивается, а наши сельхозпроизводители работают в более сложных климатических условиях. Неудивительно, что 60 процентов продовольствия в России — импорт. То же самое в фармацевтической промышленности, энерготехнической и т. д.

Трудно себе представить, чтобы "Сименс" в Германии не пользовался приоритетом по сравнению с другими компаниями. Где-то надо не просто поддерживать товаропроизводителей, а стимулировать спрос, например в авиационной промышленности. А как еще должны существовать технологические отрасли. Заниматься протекционизмом надо без стеснения.

— Как электроэнергетика не могу вас не спросить про аварию на Саяно-Шушенской ГЭС. Какие, на ваш взгляд, должны быть сделаны выводы?

— Результаты правительственной комиссии показали, что с 1992 года станцию ремонтировали фирмы, оформленные на родственников руководства ГЭС, без привлечения производителей. Часть денег улетала в неизвестном направлении... Мало того, что с начала девяностых годов у нас ничего не строится, так еще и латание дыр производиться спустя рукава. Закономерно, что в какой-то момент оборудование вышло из строя.

Вообще эта станция одна из лучших в России. Если ее вовремя ремонтировать, то она прослужит еще 20-30 лет. Недавно, например, была произведена комплексная реконструкция Асуанской ГЭС в Египте, построенной еще СССР. В нашем государстве ослабла дисциплина, как финансовая, так и технологическая. К сожалению, нет должного контроля, хотя деньги есть. Энергетические тарифы у нас достаточно высокие, даже по европейским меркам. Власть осуществляет своеобразную кадровую политику, руководящие посты занимают люди, не имеющие соответствующего образования. У нас во многих отраслях работают непрофессионалы. Так было в РАО ЕЭС, так и в "РусГидро". Посмотрите, в его правлении находятся люди, далекие от энергетики...

— Выходит, что государство — плохой или, как еще говорят, неэффективный собственник?

— Не бывает неэффективных собственников, а бывает неэффективное управление. Случай с Саяно-Шушенской ГЭС лишь показал, что нанятые народом и выступающие от имени государства служащие не смогли организовать надлежащее управление государственной собственностью. Руководители "РусГидро" должны немедленно уйти в отставку.

В любом случае, отрасли, которые влияют на жизнедеятельность всего общества: недра, энергетика, транспорт и т. д. — должны принадлежать государству, то есть всем гражданам России. При этом главное, чтобы не было монополистов в каждой из этих отраслей. Например, в Китае в нефтяной отрасли пять крупных компаний, принадлежащих государству; в Норвегии две государственные компании занимаются добычей газа. В этом случае видна деятельность менеджмента. Как только крупный чиновник входит в совет директоров какой-то компании, тут же образуется монополия. Идея, что в совет директоров должны входить независимые директора, правильная.

— Какие проекты вы намерены предложить Мосгордуме?

— В Москве такая же ситуация: крупные чиновники сами участвуют в бизнесе. Власть использует свои полномочия для подавления конкурентов. Например, что произошло с рекламной кампанией газеты "Правда"? Редакция заключила договор с пиар-компанией, заплатила деньги, утвердила макет с лозунгом "Ты живешь в этом городе или выживаешь? Посмотри правде в глаза". После того как билборды провисели два дня, их сняли по звонку из мэрии. Фирма это списала на форс-мажорные обстоятельства. Такая ситуация характерна для всего бизнеса: власть может вмешаться по любому вопросу. В таких условиях не может работать ни средний, ни малый бизнес. Мы будем эти проблемы поднимать, вносить соответствующие законопроекты. Необходимо усилить парламентские полномочия, отделить думу от правительства, а сейчас это просто его департамент. Об этом мы будем говорить на всех углах.

— Какие политические силы являются союзниками КПРФ?

— Все, кроме партии власти, которая существует в трех обличьях: "Единая Россия", "Справедливая Россия" и ЛДПР. Все остальные — это реальная оппозиция власти.

— А выдвижение в депутаты не сказалось на вашем бизнесе?

— Я готов к этому.

— Сейчас идет дискуссия на тему "Надо ли призывать людей участвовать в голосовании, когда кандидатов от оппозиции не допустили до выборов?". Что бы вы могли сказать на этот счет?

— Я бы сказал так: отсутствующий всегда неправ. В свое время мне это сказал один высокопоставленный дипломат. Я понимаю, что трудно выразить свой протест. Некоторые оппозиционные кандидаты не были зарегистрированы. Мы против снятия оппозиции и протаскивания псевдо-оппозиции. В таком случае надо консолидироваться вокруг других сил, например, КПРФ.

— Но надо консолидироваться на базе конкретных идей. Продвижение каких инициатив может обещать КПРФ в случае прохождения в думу?

— Например, мы принципиально выступаем за возвращение к практике выборности губернаторов, в том числе и мэра Москвы. Мы считаем, что в настоящее время другая точка зрения слабо представлена в органах власти. Возможно, ситуацию можно изменить, если консолидировать оппозиционные силы. Здесь проблема доверия. Вопрос надежности союзников не решен. Так было много раз, когда в самые критические моменты либералы уходили в сторону и решали свои меркантильные вопросы.

— Вы считаете, компания "сталинистов" надежнее?

— Смотря кого считать "сталинистами". Некоторые умудряются к ним причислить всех, кто хотя бы раз помянул о великих заслугах Сталина перед страной. На мой взгляд, это неправильно. Черно-белый подход не применим при объективной оценке его личности и вообще той ситуации. При этом всем хорошо известно, что партия неоднократно отрицательно высказывалась по отношению к репрессиям. Партия сама инициировала разоблачение культа личности и открыто признавала все свои ошибки. Более того, в результате этих ошибок она потеряла власть. Соответствующие выводы давно сделаны. В моей семье тоже есть репрессированные, и я глубоко переживаю эту трагедию. Все то время было жестоким и диким. А маккартизм — это что, не дикость? Бессмысленно цепляться за прошлое, сейчас мы живем в другое время.

— А вы оптимист по натуре?

— Я реалист. За оптимизмом, пожалуйста, обращайтесь в центральные СМИ. Там настолько все хорошо, что любой человек задумается: а правда ли это? Сегодня люди так же не уверены в завтрашнем дне, как и десять лет назад. В частности, предприниматели. Зачем вкладываться в производство, когда неизвестно, что будет завтра. Но я уверен, что ситуацию можно изменить. В стране были более трудные времена.